Рейс, который запомнился.
Уже к началу 70-х гг. рейсы на Кубу крупнотоннажных судов Балтийского, Черноморского, Дальневосточного пароходств были в условиях прочной безопасной рутины. В порту столько-то причалов. Все заняты, работают без простоя. Сократить стоянку можно было только с помощью экипажа в выгрузке одного трюма или тяжеловесов. Второй путь – пролезть без очереди, пользуясь случаем или связями. Обычное дело – без разницы, на суше или на море. Подойдя к причалу, с портом заключали договор о социалистическом соревновании на ускорение обработки судна, обеим сторонам он был нужен для отчёта. Для среднетоннажного судна с его рейсами, в которых Европа всегда слева или справа, попасть в рейс за океан – это большая драма. Стоять в очереди 3-4 месяца, имея меньшие кладовые для продуктов, материально-технического снабжения, без бассейна, с меньшей зарплатой? Раз в три-пять лет можно и потерпеть, но чаще? Вот, что было с нами. Итак, опять идём на Кубу…В который раз?! Второй…за год. В команде ропот…шесть месяцев терять, да за что же? Жена будет тосковать и я тоже…денег меньше, работы больше, артелка мала. Хуже еда, бассейна нет…Чтобы ходить на Кубу дважды в год, менять нам нужно теплоход, чтоб был он втрое больше…Потом в экипаже решили: «Наверное, с ХЭГСом (хозяйственно-экономическая группа судов, примеч.) не в ладах наш Мастер (капитан, примеч.), и тот старается послать его подальше»… Идём из Мурманска. Уже Нордкап прошли. У Мастера все океанские пути воображением встают перед глазами. Каким из них идти? Путь дальний! 20 дней – немалый срок, но обычный, ходить прежними путями мы привычны, но – раз в три года, а тут…второй раз за год! Нет, так дело не пойдёт! Мы доски на Кубу везём и для сокращения рейса выход найдём! Прошли те времена, когда пересекая океан, не знал ближайшую погоду впереди Капитан. Метеоцентров сеть теперь к его услугам, летают спутники Земли, циклоны сверху им видны, и все сведения после обработки выдаются Капитану по радио сводкой. Аппарат на судне печатает карты, на них изобары, циклоны и прочие метеофакты. Сам, Капитан, по ним смотри куда идти – ведь надолго вперёд и теперь не видно пути…Как на карту курсы кладутся – на объяснение этого в училищах минуты даются, как по курсам тем до порта дойти – многим не хватает всей жизни пути. Итак, на Кубу. Но нам надо вернуться скорей, тогда экипаж не заметит жары тех морей. Путь выбран. Идём через Датский пролив, короче он, но океан там бурлив. Собрал Капитан экипаж и сказал: «Нужно нам всем хорошо поработать, чтобы через Атлантику плыть без заботы…Груз нам доверен, терять его по дороге нельзя». Все работали на караване. Выходил на него замполит, хотя у него нога болит. Помогал тянуть найтовы. Дед – ему чуть-чуть за 30 лет, помогали Капитану матросы, радисты, электромеханик, механики и мотористы, повар варил дополнительный компот, обслуга, пользуясь случаем, не убирала каюты, где комсостав живёт. Сжимали пакеты досок, сводя их воедино, чтобы против волн стояли они монолитом. Плывём, а Мастеру нет покоя: сберегли в Игарке сутки, да здесь уже двое, может быть всё до Кубы удвоим? Ведь так редко получается быть впереди графика погрузки, графика пути…За четверо суток дошли до Исландии, двое суток осталось до Гренландии, той, с которой нас Кент (художник Рокуэлл Кент, примеч.) знакомил, на своих полотнах краску не экономя. Из-за мыса Фаревелл на нас шторм налетел, но мы к нему уже были готовы, недаром неделю тянули найтовы. Все мы хотели груз спасти и от шторма подальше скорее уйти. Меняли курс на юг, на запад, сберегая караван, дважды выходили по авралу, ведь очень силён океан. Одной волны хватает, чтобы разбить пакет, ещё одна накроет и вот пакета нет. Но всё преодолели наши моряки и, наконец, ночью увидели Ньюфаундленда огни. Мы были тут недавно, всего семь месяцев назад, отсюда до Гаваны нам как рукой подать. Вновь заботы встали, ну – как опять простой?! Ведь месяцами на Кубе стояли – на рейде – и хоть волком вой! То кубинцы держат нас, как склад – некуда груз выгружать. То нет людей, то нет причала. Так проходили сотни дней и не одна жена потом мужу кричала в неутолённой женской тоске своей: «Чтоб тебя я больше не видала! Иди ты к морю своему. Посмотри вон на соседа – он с «Коломны» век не слезет, ходит только в Роттердам («золотой» пароход БГМП, члены экипажа которого имели возможность два раза в месяц (!) привозить из загранрейса импортные товары, примечание)! Дома каждые две недели, в семье новинки все одели, жена довольна, дети сыты, из коммуналки выехали в квартиру, достали даже чешский унитаз! Почему всё время ходишь ты за океан? Меня с детьми ты позабыл, а нам без тебя и свет не мил. Ну сколько можно тебя ждать?!» И в слёзы. Бывает хуже. Как поют: «Пока ходил в кубинские края, ушла к другому его любимая жена»… Да, так редко приходится быть впереди графика погрузки, графика пути… Всё, что перед этим – за ними стоит. Получили назначение в порт Мариэль и как им быть – Мастер знал теперь. В Советском Союзе все, кто к работе имеет отношение, в начале года делают заявление, что берут на себя соцобязательства повышать эффективность труда и качество. Почему бы нам – им не предложить – мариэльским докерам: те же обязательства в жизнь не проводить? На кубинском участке конвейера: из трюмов советского судна до строек острова? И сами, парткому в отчёт, вызовем их на соцсоревнование. Вдруг нужное для этого всё есть у них? Причал, машины, склад в тылу, десятков пять рабочих? В порт послали телеграмму. Два дня проходят без ответа, но в океане мы не где-то, шесть сотен миль и Куба! Не можем время мы терять, нам надо что-то предпринять! Но что ?! Ведь так редко приходится быть впереди графика погрузки, графика пути. В ход пошёл последний туз. Мастер знал, что в субботу, когда на Кубе не ходят люди на работу, им будет интересно о моряках в газете почитать. Что, если дать радиограмму в газету «Гранма»(главная газета социалистической Кубы, примеч.)? Расскажем: «В тайге валили лес, трелевали к реке, сплавляли. Пилили доски, потом их в пакеты вязали споро в старинном сибирском селе Маклаково. На понтонах пакеты буксировали по Енисею и в Игарке погрузили на наш теплоход. Так как был сухой закон, то на трое суток быстрее. Что шли Датским проливом и где он на карте. А ещё помогает нам метеоспутник Земли: ему сверху морские пути-дороги лучше видны. И что мы теперь впереди на семь дней, но нам надо выгрузиться быстрей – и для себя, и для стройки Сибоней!» Эх, была не была, телеграмма в «Гранму» ушла. Назавтра к вечеру Гавана, по носу в дымке виден Мариэль. Сквозь писк морзянки раздаётся: «Бобруйсклес», ответь скорей!». То – по радиотелефону Совморагентство нас зовёт, свои приветы шлёт и советует идти быстрее, дескать, ждут нас в Мариэле. Мы обрадовались очень, через час конец пути, только времени осталось мало, вот-вот солнце должно зайти. Правила здесь такие: входят в порт в часы дневные. Не успел, болтайся в море, ночью входы на запоре. Всё ж, успели. Поднялся лоцман, прямо с трапа говорит: «Hallo, Master! Что везёте? Швартовать вас порт велит. Есть суда, стоят на рейде и давно причала ждут. Вас же прямо с океана, под разгрузку утром рано, очень торопясь, беру.т.» Пришвартовались. На борт комиссия пришла. Всё, что надо, досмотрела. Всё, что дали, забрала. Посидели, поговорили, налили водки всем троим, а потом давай о деле: когда соцдоговор мы заключим? В этот миг пришли другие – ещё пять человек. За круглым столом в каюте капитана на всех уже и места нет. Где шутки, смех, бокалов звон, там – не в обиду теснота. Опять заговорили о делах и через две минуты знали: читает Куба вся о них. «О нас?!». «Ну, да, конечно. Как быстро вы до нас дошли. Как вёл вас метеоспутник Земли. И, - предложив начать соцсоревнование внутри страны, вы здорово экономике её и Кубинской Компартии помогли… Сам Фидель Кастро про вас знает и успеха желает морякам, портовикам и тем, кто присоединится к вам. От руководства, чтоб не было задержки, Обком Гаванский дал поддержку: газету «Гранму» и ТВ, грузовиков колонну, бригаду докеров из лучших и каждый час «комиссион» - от парткома и профкома, от горсовета и горкома КПК и КСМ…» Через день – тишина. На 9 суток раньше плана все трюмы пустые (разгружались 27 часов при нормативе 9 суток, примечание). И на причале груза нет. Его из трюмов сразу брали на машины и увозили вглубь страны. Годами здесь не было такого! Дед (старший механик, примечание) Медведев стал считать «за цо ж мы робыли»? На две недели рейс короче, ЧВВ (чистая валютная выручка, примечание) на судосутки, ЧВВ на вал – таких результатов на лесных перевозках ещё никто не достигал. Далее смотрим: из-за склада цепочкой черной выезжают «Волги» на причал. То из Гаваны прибыл десант партийного Обкома, фотограф с ними, корреспондент. Созваны были быстро на митинг портовики и нас пригласили: «Обязательно быть, советские моряки!» Нуньес, первый секретарь, доложил рекордные результаты, сказал, что КПК получила опыт новой организации работы и все собравшиеся трижды громогласно прокричали «HURRA-A-A!!!» Потом, всей толпой, за счёт порта: холодного пива напились, жареными кусками пекари (кубинская свинина, примечание) подкрепились и пошли домой, очень довольные властью и собой. Хотя была в разгаре холодная война, торговля всем была нужна. Поэтому Куба и США, порвав между собой отношения, держались правила выполнять некоторые соглашения. Для этого посольство США на Кубе закрыли, но консула в швейцарском консульстве поместили. За две недели до захода в порты США должны мы были судовую роль им подавать, а они по ней решать, кого в страну свою пускать. Пришли роль оформлять. Консул очень приветливо встретил и начал нас поздравлять. Оказывается, «Гранму» он читает и в деталях знает, как экипаж наш порту дал возможность сделать три отраслевых рекорда. Из-за этого потом пришлось идти в своё посольство СССР – заявлять против возможной хулы на нас протест. Пришли, доложили всё как было и что враг похвалил нас, но мы тут не при чём и не с ним. Нас очень внимательно выслушали – и в ответ: «Очень хорошо! А газету в день выгрузки мы не читали». Первый помощник возьми да и скажи: «До этого, за день, про нас тоже писали». «Да? Тогда мы тоже были заняты, у нас так много работы». Но первый всё не унимался: «И ещё до этого про нас писали…!» В глазах дипломата читаем: кто же мы на самом деле и кто в Москве у нас за спиной? Про себя-то мы твёрдо знали: страна за нами. И мы гордились ею. И сейчас собой. Первый умный был, кто за спиной у дипломата, знал и дожимать не стал, что пять раз о нас писали в «Гранме» - не сказал. По дороге на теплоход между моряками шепоток: «Какие люди! А как живут!! Даже газеты им читать не надо!» И, чтоб дорогу скоротать, начал кто-то из случаев на берегу вспоминать. «…Был день, когда с выпуска из Моршколы для работы на судах, у обкомовской комиссии по выездам за границу 40 человек не получили «зелёный свет». Они не очень внятно объясняли зачем мы Хо-Ши-Мину помогали. Или: что отвечать не знали агентам буржуев в загранпортах на их провокационные вопросы. Например, такой: «Как секретарь Рязанского Обкома КПСС Ларионов за год добился от коров двойной приплод?» Курсант Рыжков, 17 лет, 8 классов, нерешительно предположил: «Наверное, быкам помогали колхозники…» Другие членов ЦК не узнавали. На портрете Шверник, а они говорили Молотов. Конечно, на все вопросы можно было давать правильные ответы, если не волноваться и, хотя бы, побольше читать газеты. Члены той комиссии – умные, властные люди. Вместо обычного по делу, или для приличия, - десятка «штрафников», подходя уже к цифре в 40 негодных, спохватились. У самого активного вопрошающего, себя показывающего, – начальника БГМП с укором спросили: «Не слишком ли много срезает своих? Всё-таки год курсантов одевали, кормили, учили. Флоту руки нужны. Семьям подмога». Тот ответил: «Должны читать газеты. Без политграмоты за границу дороги нету». Вспомнили моряки и легенду о нём: в своём кругу членов Совета пароходства заявил: «Стрелять надо аварийщиков!» И быль про него же – вскоре был переведён на посильную работу капитаном на «Надежду Крупскую», и через год в обычном рабочем рейсе, налетели на подводную скалу, пробили борт. Стреляться не стал. В пароходстве, здороваясь с ним, не каждый капитан ему руку подавал…» Вспомнили уважаемого северянами руководителя в 40-х – 50-х гг. Бархударова. В 70-х гг. его сын, член комиссии из ММФ о мерах по снижению аварийности вещал с трибуны: «Пороть надо допустивших аварию судоводителей!» В зале перед ним сидели две сотни актива БМП. Две трети моряки, остальные – плавсостав. Ответственные и уважаемые люди…» Всё это коллективом вспомнив и самокритично отметив, что сами – газеты читают только неделю после отхода из порта, моряки дипломатами завистливо восхитились: «Блатные!». Немного помолчав, дальше стали припоминать. В первой половине 70-х г.г. одна дама – член Совета Пароходства на всех партхозпрофактивах выступала с одной темой. Дело в том, что при закупках в загранпортах для судна продуктов и техснабжения, по обычаю, на борт всё доставлялось с приложением нескольких блоков сигарет и бутылок бренди. Этот обычай у империалистов не на пользу нашему старшему комсоставу, т.к. они все коммунисты. Даром ничего не бывает. Обычай этот на их политико-моральное состояние («политморсос», примечание) очень разлагающе влияет…Они должны от такого подарка-грациона отказываться, а мы здесь быть бдительными и во всём разбираться… Выступала, выступала и этой темой кого-то в Москве достала. В одночасье во многих портах Западной Европы грацион-подарок пропал. В чём дело? Вопрос моряков заинтересовал. А было вот что. Как-то в Уэльве (порт в Испании, примечание) старпом и стармех видят на складе шипчандлера (поставщика продуктов и техснабжения, примечание) у дверей дюжину картонных коробок сигаретных и винных, готовых к отправке в адрес Генконсульства СССР. Наши коммунисты переглянулись и, как советские люди, проявляя бдительность, у молодого клерка спросили – что общего у вашей фирмы в этом маленьком порту с Генконсульством великого СССР? Ответ был простой. Генконсульство рекомендует всем заходящим в порт советским судам – во избежание провокаций – все торговые операции иметь только с их фирмой в кооперации. Для наших это было не ново. Ну и что тут такого? А новое вот: фирма теперь со своей стороны 3-4 раза в год суммирует от этих судов свой доход и не 3-4%, как вам, морякам, а на 10% шлёт в Генконсульство грацион. Бренди, Мальборо, конфеты Макинтош, шоколад Cudberry и кофе Maxwell – good to the lastdrop…В городке все про это знают. Связью маленькой фирмы с великой державой гордятся, но конкуренты почему-то злятся. Наши весело усмехнулись: какой же «политморсос» у дипломатов будет? Вернувшись в свой порт, заходя к диспетчеру (мужу той дамы), командиры вопросы работы решали, но сигаретами и бренди его некоторое время не угощали. Очень быстро на судах увидели, что у рекомендуемых фирм цены выросли и воспользовались указанием своего пароходства самим выбирать шипчандлера… …Пришли на борт. Старпом капитану делает рапорт: «На судне всё в порядке. И ещё: в артелке подбиты бабки. Все представительские и месячная ваша зарплата ушли на приём шести commission». Тот напомнил: «Всё пропьём, но страну и флот не опозорим». И приказал готовить судно к погрузке жмыха в США. Когда гладко на бумаге, надо помнить про овраги. В начале 70-х гг. Министерство морского флота в целях партийной монументальной пропаганды – нескольким большим балтийским судам дало названия в память старых большевиков: всех Ульяновых, Куйбышева и иже с ними. Предполагалось, что поведение членов экипажей этих судов должно было стать образцом для других моряков, а финансовые результаты их работы – примером всему остальному флоту. Сей расклад нам был невдомёк, когда писали о рейсе рапорт и с документами отправили в пароходство, в нём рассказали – как грузились, плыли, опасаясь многомесячного простоя на Кубе что натворили…В Опытно-вычислительном центре пароходства со штатом 500 человек работу нашу подсчитали и экипажу большую премию чеками Внешторгбанка показали. В шести кабинетах результаты требовалось утвердить. В последних, где подписи первые сверху, рапорт прочли, брови нахмурили: «Гм… Где про нас и наше ими руководство? Мы не нужны?Нами намеченные в передовики экипажи обошли, сами вырвались вперёд? Нас подводить? Такой покажем им рекорд! И такую большую премию никогда не дадим! Премии мы должны экономить. Они нужны нам…Им… Тьфу, да как же это его? На БАМ!!!.. Дать 100 кубов (т.е. дать сверхплана 100 кубов леса, за которые полагалась дополнительная премиальная оплата, примечание) и хватит! Рапорт вернуть, пусть перепишут. Откажутся – проткнём талон (персональное наказание для капитана, примечание). За коффердам (сухой коффердам в междудонном пространстве был заполнен водой для остойчивости судна, что позволило принять на борт дополнительный груз, примечание)!» Капитан упёрся: «Решайте, как в армии. В летнем лагере ротный дневальный баньку спалит, трое суток потом на гауптвахте сидит. А кто геройски ту баньку тушил, на 5 дней домой укатил… Виноват, накажите, а экипажу за работу платите!" Отдали рейс на пересчёт. ОВЦ снова всё просчитал и, чуть меньше, но всё равно большую премию показал. Скрипя и с ней не соглашаясь, добавили к сверхплана 90 кубов (т.е. всего 190 сверхплановых кубов, примечание). На стоянке в своём порту у каждого моряка свои домашние дела. По горло. Обивать пороги кабинетов? Плюнули и в новый рейс пошли. Потом, в пароходстве какой-то выход всё же нашли. III-ю бассейновую премию получили. Ну и конечно, сколько дали, чеки ВТБ, далеко не все… Важней всего для нас работа и знали: работать впредь мы будем так же, найти стараясь новое иль подхватить его. Ведь главное в работе – отличный результат, а мы – всегда готовы – прежний – следующим, лучшим крыть. Десять лет спустя с глаз народа, ему туманившая ум и зренье, упала сотканная из идейных заблуждений пелена. Капитана вызвали в контору: «Вам делать первый в пароходстве рейс на условиях арендного подряда. Настали ваши времена.» Новых историй времена. т/х «Бобруйслес» т/х «Новомосковск» 1978-88 гг. |